О небольшой полемике 1916 года и днях сегодняшних | Экспертный совет по заповедному делу

О небольшой полемике 1916 года и днях сегодняшних

Фев 4, 2024 | Заповедное дело сегодня, Страницы истории

Недавно, листая дореволюционную подшивку весьма популярного (в те времена) журнала «Охотничий вестник» (спасибо С.П. Матвейчуку, предоставившему такую возможность читателям страницы «Охотоведение» в соцсетях), увидел полемику 1916 года, показавшуюся мне интересной. В № 12 «Охотничьего вестника» опубликована статья А.Н. Лялина «О запрещении охоты на соболя».

Александр Николаевич Лялин (1850 – 1926) – известный деятель охотничьего движения, знаменитый сибирский охотник, автор книг и многочисленных публицистических очерков по охотничьей тематике. А.Н. Лялин – человек, несомненно переживавший за сохранение охотничьих ресурсов, чему была посвящена и данная публикация. В ней, среди прочего, Лялин высказывает мнение «о проектируемых Министерством Земледелия заповедниках для размножения соболей». Общий вердикт (Лялин подкрепляет его своими аргументами) – «Дело это хорошее, но неосуществимое».

А.Н. Лялин

В № 16 «Охотничьего вестника» развернутый ответ на эту публикацию (причём именно в части создания заповедников) дал старший специалист по промысловой охоте Министерства Земледелия Д.К. Соловьёв.

Дмитрий Константинович Соловьёв (1886 – 1931) – классик отечественной охотоведческой школы, ученик и последователь основоположника российской школы научного охотоведения А.А. Силантьева, один из самых выдающихся деятелей российского охотоведения в 20-х годах прошлого века и одновременно – крупный теоретик и практик отечественного заповедного дела.

Д.К. Соловьёв

Похоже, что статья Лялина задела Соловьёва за живое. Неслучайно при подготовке фундаментального труда – отчёта Саянской экспедиции «Саянский промыслово-охотничий район и соболиный промысел в нём» — он счёл необходимым отметить:

«Надо сказать, что, благодаря новизне дела, о заповедниках высказываются иногда в печати довольно абсурдные мнения и предположения, что и понятно отчасти, так как основные методы устройства заповедников далеко ещё не представляют чего-либо строго определенного».

Разумеется, Лялин, рассуждая о перспективах создания первых «соболиных» заповедников России, исходил из собственного жизненного опыта, но он никогда не имел отношения к их организации и не был в курсе нюансов той титанической работы, которая велась с 1912 года блистательной командой: А.А. Бялыницкий-Бируля, А.А. Силантьев, Г.Г. Доппельмаир, Д.К. Соловьёв. И конечно, дальнейшая жизнь отчётливо продемонстрировала, что дело это оказалось не только хорошим, но и вполне осуществимым. И можно было и забыть про указанную полемику, но некоторые её аспекты представляются достойными внимания.

В 1914 году Департамент Земледелия направил две экспедиции в Саяны и на Байкал, одной из целей которых была и организация заповедников. Обе экспедиции были весьма успешны и завершились созданием Саянского (28.05.1915 г.) и Баргузинского (29.12.1916 г. по ст. стилю) охотничьих заповедников. Саянскую «соболиную» экспедиции возглавлял Д.К. Соловьёв, так что все детали, связанные с учреждением заповедника, были ему отлично известны.

И вот, комментируя каждый из пессимистических доводов Лялина, Соловьёв отреагировал и на его слова о необходимости, в случае создания заповедника, «поставить очень хорошо оплачиваемую, пограничную стражу». И Соловьёв сообщает, что считает это соображение правильным и что уже, в только что организованном Саянском заповеднике, работники охраны «получают по 50 руб. в месяц, что для тех мест является очень хорошим жалованием, которое заставит человека дорожить своим местом». И соответствующие суммы были заложены Министерством Земледелия в ежегодный бюджет заповедника, выделенный за счёт государственных ассигнований.

То есть: организаторы первых российских заповедников (можно сказать – отцы-основатели нынешней федеральной системы ООПТ) отчётливо понимали жизненную необходимость должной оплаты труда службы охраны заповедников и собирались решать проблему (и решили её!) самым логичным образом: путём выделения из государственного бюджета необходимого финансирования.

Увы, после краха Российской империи, в новой советской России безотлагательно встали на иной путь, которые наши заповедники (а затем и национальные парки) ощущают и 106 лет спустя: неприемлемо низкий уровень оплаты труда инспекторского состава. Следствие этого – кадровый голод, отсутствие материальных стимулов работы, подбор и расстановка кадров с невысокой профессиональной квалификацией и отсутствием должной мотивации. И конечный результат – низкая эффективность природоохранной деятельности на значительной части ООПТ (и это – секрет Полишинеля), неспособность инспекторского состава к адекватному реагированию на современные угрозы охраняемым природным объектам. И все шаги по улучшению такого положения дел, в том числе принятые в новейшей истории, имели либо косметический, либо половинчатый характер и проблемы не решили.

В то же время подход, аналогичный подходу отцов-основателей нашей заповедной системы – А.А. Силантьева и Д.К. Соловьёва – в части оплаты труда в службе охраны заповедников, все прошедшие десятилетия превалировал в деле организации рейнджерских подразделений ведущих систем национальных парков и иных резерватов мира. И вовсе необязательно ставить в пример Северную Америку. В 1998 году нам (группе российских специалистов) в национальном парке Крюгер в ЮАР рассказывали, как отбор в рейнджеры идёт среди местных жителей по конкурсу, желающих более, чем достаточно, потому как зарплата вполне привлекательна. Да, с ней сильно жировать не придётся (фразу – «Нам доплачивают закатами» я услышал именно в Крюгере), но тем не менее – всё по Соловьёву: «для тех мест является очень хорошим жалованием, которое заставит человека дорожить своим местом».

Или вот: всемирно известный национальный парк Вирунга (Демократическая Республика Конго). Это – самый опасный природный резерват мира для рейнджерской службы. С момента создания национального парка (1925 год) в Вирунге бандитами и браконьерами убиты 210 рейнджеров (!), подавляющее большинство – после 1994 года. Здесь идёт настоящая война. И, тем не менее, имеет место конкурсный рекрутинг рейнджеров среди местного населения, потому как решается ключевая проблема: «для тех мест является очень хорошим жалованием, которое…».

А вот в России –не так. У нас – остаётся неизменным расчёт на гиперэксплуатацию энтузиазма (ресурса исчерпаемого), а также – традиционное «закрытие глаз» на данную проблему (мол, а что делать, а кому сейчас легко, да и люди работают себе и работают, охраняют как могут, в целом всё нормально). Такого и в голову не могло прийти Силантьеву с Соловьёвым.

И – ещё один элемент этой полемики 1916 года. Лялин был глубоко убежден, что «единственным средством достичь воспрещения охоты на соболя, равно соблюдения сроков охоты в Сибири, является штраф». Причём половину его следует выплачивать «доказчику» (т.е. лицу, благодаря которому нарушитель был уличён). По мнению Лялина – любому «доказчику». В этой связи он высказал критическое замечание персонально в адрес Соловьева (ссылаясь на его публикацию того же года, но уже в журнале «Наша охота»). Там Соловьёв, выступая с аналогичной идеей, предложил выплачивать такое же вознаграждение лишь «чинам лесной и полицейской стражи», что Лялин расценил как несправедливость.

Соловьёв – правительственный чиновник и ему не к лицу заниматься прожектёрством, он старается продвигать те идеи, которые, на его взгляд, имеют шансы на реализацию. В связи с чем он проясняет свою позицию: с системой, «по которой часть штрафа с обнаруженного нарушителя закона идёт в пользу лица, открывшего проступок, я вполне согласен с г. Лялинымэта система даёт отличные результаты на необъятных пространствах Британской Африки и англичане совершенно не считают её предосудительной, у нас же мероприятия подобного рода всегда встречают сильную оппозицию и со стороны общества, и законодательных учреждений, при чём указывается на, якобы, развращающее влияние этой меры. Только поэтому я и предлагал ограничиться служебным персоналом, хотя на проведение и такой меры, кажется, надежды мало».

Надежды Д.К. Соловьёва на «проведение такой меры» всё же были восприняты десятилетия спустя, во времена СССР и воплотились в многолетнюю позитивную практику премирования охот – и рыбинспекторов (а в 1995-2007 гг. – и работников служб охраны государственных природных заповедников и национальных парков), непосредственно выявивших нарушение, за счет определенного процента от взысканных штрафных и исковых сумм. Но в постсоветской России эта апробированная и успешная практика в 2000-х годах (дольше всех продержались заповедники и нацпарки) была прекращена (то есть лишней макаронины в миске инспектора государство не оставило), потому как сию возможность не предусмотрели в обновленном бюджетном законодательстве. Трудно придумать какой-то иной управленческий шаг, столь же сильно демотивирующий инспекторский состав, работающий в сфере борьбы с браконьерством. Ну, конечно, чай не в Британской Африке живём, сойдёт и так.

Да уж, иногда читать старинные журналы – только расстраиваться…

Автор — Всеволод Степаницкий, сопредседатель МОО «Экспертный совет по заповедному делу», заслуженный эколог Российской Федерации